Изгнание демонов или интеграция комплексов: Мария-Луиза фон Франц о путях достижения целостности
Продолжаем изучать интересные тезисы из книги фон Франц «Проекция и возвращение проекций в юнгианской психологии», изданной впервые на немецком языке в 1978 году (в 1980-м на английском). С предыдущей публикацией на данную тему вы можете ознакомиться по соответствующей ссылке. Биографическая справка: Мария-Луиза фон Франц (1915-1998) — доктор философии, сотрудница, единомышленница и ближайшая коллега Карла Густава Юнга, проработавшая вместе с ним около 30 лет. Получила всемирное признание как специалист в области психологической интерпретации мифов, сказок, сновидений и алхимических текстов.
«В психологической практике, когда точка избавления от проекции кажется достигнутой, мы оказываемся поражены тому, с какой энергией многие люди сопротивляются принятию «чистого» взгляда на мир. Иной раз пациент, конечно, начнет воспринимать ситуацию такой, какова она есть, испытав «ага»-реакцию и мгновенно избавившись от ложной позиции; но гораздо чаще мы будем свидетелями страстного сопротивления лечению и апатичному упорству в отстаивании неверного взгляда на мир. Это становится особенно заметным в процессе лечения паранойи и шизофрении, когда мы сталкиваемся с большими проблемами. Глубоко укорененная ложь также часто не до конца поддается терапевтическому воздействию. Здесь мы можем наблюдать необычайно сильную самостоятельность некоторых комплексов, которые начинают захватывать «эго» как совершенно автономные сущности — этот психологический факт выражается в вере в демонов, распространенной у всех народов с незапамятных времен. Очевидно, что «демоны» или, на нашем языке, «комплексы» должны были быть удалены; интеграции — то есть ответственного принятия всей полноты индивидуальности — достигали лишь немногие шаманы и лекари, имевшие в своем распоряжении подчиненных «демонов» в качестве «духов-помощников».
«В данном случае нас интересует прежде всего мотив побега, в какой-то степени соотносимый с современной психиатрической практикой. При лечении подобных состояний «одержания», возникающих из негативного отцовского комплекса у женщин, я часто сталкивалась с тем, что женщины не были способны к прямой конфронтации со своим внутренним «демоном»; единственным методом долгое время оставалось просто избегать либо подавлять его, буквально «убегая» и уклоняясь, в то время как сам раздражающий фактор оставался вне личности пациента, и тот не мог ни интегрировать его благополучно, ни подчинить себе. Можно было лишь посоветовать человеку держаться подальше от ситуаций, которые будут затрагивать и провоцировать данный комплекс. На этом этапе вполне целесообразно называть проблему угрожающим личности «демоном», причем здесь важно не взваливать на пациента всю ответственность за происходящее с ним: необходимо помочь ему последовать здоровому инстинкту (то есть волшебному коню) и избегать любых деструктивных влечений. Для приверженцев католической веры наиболее эффективным, на мой взгляд, способом будет сеанс экзорцизма; определенные темные внутренние силы только таким методом и можно изгнать либо удержать на расстоянии».
«Немецкое слово verrückt (безумный, сумасшедший; буквально — сдвинутый) очень выразительно иллюстрирует эту ситуацию: в случае одержания проецируемыми комплексами определенные компоненты психики на самом деле оказываются смещенными, замещенными другими, передвинутыми не на свои места!»
«Наиболее приемлемой аналогией с демоном, стремящимся склонить к «однобокости» восприятия, будет действие вируса бешенства… Комплексы ведут себя точно таким же образом и могут в итоге просто уничтожить личность. Вирусы, как мы знаем, это «мертвая материя», и подобие жизни они приобретают только в организме носителя — так и с комплексами, проникающими во все сферы жизни индивида; «пожирая» его изнутри, они также вносят смятение в его окружение. Поэтому близкие такого «одержимого» человека часто чувствуют внезапные приступы утомления и необъяснимое ощущение, что из них высасывают жизненную силу».
«Итак, мы видим, что демоническое и творческое начала психологически друг другу чрезвычайно близки, и нет ничего более разрушительного для человеческой души, чем нереализованные бессознательные творческие импульсы. Именно поэтому большинство психозов, как правило, удается вылечить, если пациент начинает погружаться в какой-либо творческий процесс, облекая в некую форму то, что его тревожит».
«С точки зрения юнгианской психологии античное разделение на богов и демонов означает следующее: боги представляют базовую архетипическую структуру души, отделенную от сознания, тогда как демоны хоть и воплощают те же архетипы, однако в форме, близкой к сознательной, которая состоит в более тесной связи с внутренними переживаниями индивида, как если бы частный аспект стал частью самой души, чем-то, принадлежащим ей изначально».
«Цельс, стоик по складу мышления, наделял их особенными функциями: обеспечивать человека жизненно важными вещами — хлебом, водой, вином, воздухом; они даровали плодовитость в браке, а каждый еще и отвечал за некую часть тела. Именно поэтому к даймонам нужно было взывать, когда эта часть требовала излечения. Они могли пророчествовать, когда эта часть требовала излечения. Они могли пророчествовать о грядущих событиях, но, кроме того, при определенных обстоятельствах приносили людям физический вред, лучшим средством избавления от которого было публичное приношение даймону».
«Экстравагантные ритуалы экзорцистов оказывают на пациента благотворный эффект потому, что удовлетворяют его потребность во внимании к собственной персоне. Как по мне, это слишком упрощенная интерпретация. Мы видели, конечно, что демонам свойственно желание церемониального служения им; так вот, когда психически нездоровый человек желает вызвать у других интерес к себе, это желание, на мой взгляд, принадлежит в большей степени самому комплексу, чем эго пациента. Доктор Эрнст возлагает на пациента всю ответственность за его поведение, я же считаю, что ответственность может быть только обусловленной. В этой связи один момент из старого труда по экзорцизму выглядит достойным внимания, а именно: демоны одолевают человека тогда, когда он поддается греховным чувствам, таким как гнев, зависть, блуд, ненависть и малодушие. Вот это мне кажется наиболее точным отражением ситуации: эго лишь в определенной степени ответственно за то влияние, которое человек оказывает на свое окружение, то есть за то, что Юнг назвал тенью индивидуальности, но не за архетипические психические факторы. Игнорируя нашу собственную тень, мы тем самым открываем врата деструктивным импульсам, поэтому вопрос о моральной ответственности здесь чрезвычайно тонок, и суждение нужно выносить по каждому случаю отдельно«.
«Согласно Римскому Ритуалу, одержимы могут быть и невинные. <…> В этом случае их страдания служат «прославлению власти Божьей»… Причиной одержимости также может стать черная магия; или же это состояние может быть принято добровольно, как искупление или наказание… Бог может дать свое согласие на одержимость, в таком случае одержимый находится под его особым покровительством».
«Человек обладает полной ответственностью за свои действия только на сознательном уровне психики, там же, где начинаются личностные комплексы и ощущение собственной неполноценности, контроль эго уже ослабевает… Открытие Юнга по этой причине является решающим: он показал, что возможно объединить два этих слоя вместо того, чтобы их подавлять, и при этом довольно успешно нейтрализуя их негативные аспекты. Достичь такого объединения можно с помощью так называемого активного воображения: сознание позволяет бессознательным образам проникнуть, так сказать, «на свою территорию» в виде максимально реальных фантазий, а затем между двумя сторонами психики начинается диалог на уровне независимых собеседников. Через такое добровольное внимание, оказываемое собственным демонам (будем придерживаться этого термина), они получают нужную долю «ритуального служения» и постепенно успокаиваются. Если же цели эго пересекаются с целями демонов, это означает, что стороны могут достичь компромиссного решения, которое удовлетворит всех. <…> Интеграция бессознательного через активное воображение применима в основном к незначительным, мелким демонам, формирующим персональную тень, но не к архетипу зла в принципе».
«Мы видим, таким образом, что демоны могут рассматриваться в значительной степени как проекции бессознательных автономных комплексов, что немало осложняет их интегрируемость. Когда они проявляют себя в архетипических формах, мы имеем дело только с их сущностью, которая может (и должна!) быть интегрирована — какую бы символическую форму они ни приняли, — но не с архетипической структурой как таковой. Связаться же с этой структурой мы можем только «религиозным» путем, оказывая ей внимание и осторожное уважение на протяжении всей нашей жизни».
«Большинство даймонов были, тем не менее, такой же частью природы, как и люди, и в такой же степени добрыми либо злыми, почему я и предпочитаю называть таких негативно-позитивных духов «даймонами», а абсолютно злых — «демонами».»
«Согласно Юнгу, анима — это, в первую очередь, проективно-творческий фактор личности, прядущий тончайший тайный узор человеческой судьбы, одновременно налаживая связь божественной реальности и эго в рамках индивидуальной души».
«Любовь занимает такое важное место в жизни каждого человека потому, что, более чем что-либо другое, обладает властью вырвать человека из тесной клетки собственного сознательного эго; она несет в себе отблеск трансцендентной реальности, позволяя нам попытаться осуществить божественный союз Шивы и Шакти за пределами банального земного бытия. Это мистерия, которую пока до конца не постиг ни один человек, но которая, однако, является смыслом и целью жизни, рождаясь заново в каждом из нас. Единственное, что мы пока можем сказать об этом, — любовь есть взаимная индивидуация, позволяющая каждому из партнеров достичь осознанности и внутренней целостности. В конце же нашей жизни мы приходим к «супружеству в смерти», о чем говорят многочисленные примеры сновидений пожилых людей, недалеких от жизненного конца. Вечность, наполненная сиянием глубочайшего смысла, начинает проглядывать сквозь пелену приземленного бытия».
«Что же до позиции сознания, необходимой для понимания этой проекции, то тут дело обстоит совсем иначе, чем с интреграцией тени или анимы/анимуса. В случае тени это в немалой степени вопрос смирения; в случае анимы/анимуса требуется хотя бы частично осознать их индивидуальные качества и относиться к их непреодолимой природе по принципу «живи и дай жить другим». А при первой же встрече с Самостью эго сталкивается с необходимостью принесения себя в жертву, так как оно никогда не сможет интегрировать Самость, а должно подчиниться ей и найти правильные методы взаимодействия с ней. Это отнюдь не означает полного отказа от собственной свободы — даже перед Богом последнее слово остается за человеком, полностью осознающим при этом, что он обращается к силе, много превосходящей его. Столкновение с Самостью, следовательно, означает глубокие и далеко идущие изменения в самом сознании. Не случайно поэтому, что описанный выше даймон носит среди прочих имя «Ангела Метанойи»: он приносит избавление от игры Майи, мировой иллюзии, и уход от мира. Однако простым хотением добиться этого нельзя. Такое влияние исходит только от Самости, и, к сожалению, прозрение часто наступает незадолго до смерти, и лишь немногим чутким индивидуумам удается испытать это раньше. Проникновение в суть Самости достижимо только путем огромных страданий и полного отказа от предрассудков эго-сознания, что принуждает эго изменить отношение к миру. Всякое глубокое разочарование есть, таким образом, шаг на пути собственной индивидуации, в том случае, естественно, когда оно принимается с внутренним озарением, а не с простым чувством горечи.
Во встрече с Самостью есть своя цель, указывающая на полное избавление от всех проекций, то есть смерть».
«Тот факт, что Самость проявляется как аспект личности, кладущий конец проекциям, часто выражается в символических безличных порождениях бессознательного. <…> Юнг в своих работах неоднократно подчеркивал, что лишь здравый смысл, размышление и самопознание способны очистить наше сознание от наслоений проекций бессознательного. <…> Когда рефлексия возникает одновременно с пониманием проекции, за этим могут последовать глубокие моральные перемены, метанойя апостола Павла.., духовное и моральное обретение новой цели, понимаемой как идущей изнутри. Метанойя — это изменение характера, даже ментальности, воздействующее на всю личность целиком и абсолютно необратимое».
Источник: Фон Франц М.-Л. Проекция и возвращение проекций в юнгианской психологии. — М., 2016. — 288 с.
Copyright © Алексей Шлыков, 2024.
